Неограниченная война. Генеральный план Китая по уничтожению Америки - Qiao Liang

отношении Китай богато одарен природой. Многолетняя культурная традиция, миролюбивая идеология, отсутствие истории агрессии, мощная экономическая мощь китайского народа, место в Совете Безопасности ООН и т. д. - все это важные "стратегические ресурсы".

14. В современных войнах, как и в древности, на исход войн влияют случайные факторы. Если предохранитель в компьютере командного центра перегреется и сгорит в критический момент, это может привести к катастрофе. (Такое вполне возможно. Это было одним из факторов ошибочной атаки F-16 над Персидским заливом. Это произошло потому, что электрическая цепь в устройстве "друг или враг" на борту вертолета Blackhawk часто перегревалась, и летчики периодически отключали его, чтобы снизить температуру.) Возможно, это современная версия истории о потере подковы. По этой причине "регулировка и контроль" должны продолжаться "на протяжении всего курса".

 

Заключение

Компьютеризация и глобализация... привели к появлению нескольких тысяч глобальных предприятий и десятков тысяч международных и межправительственных организаций.

Эрвин Ласло

Человечество прогрессирует и больше не считает, что война - это потенциальный апелляционный суд.

Эрнст Блох

Сейчас, когда вековой идеал человека - "семья человека" - используется компанией IBM в рекламе, "глобализация" больше не является предсказанием футуристов. Эпоха, в которой нас подталкивает великий тренд технологической интеграции, испещренный информационными ярлыками, будоражит попеременно то холодные, то теплые океанские течения от столкновения и слияния цивилизаций, тревожимая локальными войнами, разгорающимися то тут, то там, финансовыми кризисами, похожими на домино, и озоновой дырой над Южным полюсом, и заставляющая всех, включая футуристов и провидцев, чувствовать себя странно и не в своей тарелке - [такая эпоха] медленно разворачивается между закатом XX и рассветом XXI века. Глобальная интеграция носит всеобъемлющий и глубокий характер. Благодаря ее безжалостному просвещению неизбежно должны быть изменены или даже уничтожены те позиции власти и границы интересов, в которых нации являются главными субъектами. Современная концепция "национальных государств", возникшая в результате Вестфальского мира1 в 1648 году, больше не является единственным представителем, занимающим высшую позицию в социальных, политических, экономических и культурных организациях. Появление большого количества метанациональных, транснациональных и ненациональных организаций, а также присущие им противоречия между одной нацией и другой представляют собой беспрецедентный вызов национальной власти, национальным интересам и национальной воле2.

Во времена возникновения первых национальных государств рождение большинства из них сопровождалось кровавыми и железными войнами. Точно так же при переходе национальных государств к глобализации не избежать столкновений между огромными блоками интересов. Отличие в том, что средства, которыми мы располагаем сегодня, чтобы развязать "гордиев узел "3, - это не только мечи, и поэтому нам больше не нужно уподобляться нашим предкам, которые неизменно рассматривали решение проблемы с помощью вооруженной силы как последнюю инстанцию. Любой из политических, экономических или дипломатических способов сегодня обладает достаточной силой, чтобы вытеснить военные средства. Однако у человечества нет никаких оснований радоваться этому, ведь то, что мы сделали, - не более чем замена бескровной войны кровавой, насколько это возможно.4 В результате, сужая пространство боевых действий в узком смысле, мы в то же время превратили весь мир в поле боя в широком смысле. На этом поле боя люди по-прежнему сражаются, грабят и убивают друг друга, но оружие стало более совершенным, а средства - более изощренными, поэтому, хотя оно и стало несколько менее кровавым, оно все равно остается таким же жестоким. Учитывая эту реальность, мечта человечества о мире остается такой же недостижимой, как и прежде. Даже если рассуждать оптимистично, в обозримом будущем война не будет быстро уничтожена, независимо от того, кровавая она или нет. Поскольку то, что должно произойти, в конечном итоге произойдет, то, на чем мы можем и должны сосредоточиться в настоящее время, - это на том, как достичь победы. Столкнувшись с войной в широком смысле, которая развернется на безграничном поле боя, уже невозможно полагаться только на вооруженные силы и оружие для достижения национальной безопасности в более широком стратегическом смысле, равно как и для защиты этих стратифицированных национальных интересов. Очевидно, что война выходит за рамки компетенции солдат, военных подразделений и военного дела и все больше становится делом политиков, ученых и даже банкиров. Вопрос о том, как вести войну, очевидно, уже не является предметом рассмотрения только военных. Еще в начале этого века Клемансо заявил, что "война - слишком серьезное дело, чтобы поручать его военным".

Однако история последних 100 лет говорит нам о том, что передача войны в руки политиков тоже не является идеальным способом решения этого важного вопроса.5 Люди обращаются к технической цивилизации, надеясь найти в технологических разработках клапан, который позволит контролировать войну. Но людей приводит в отчаяние тот факт, что целое столетие уже почти прошло, и хотя технологии добились огромных успехов, война по-прежнему остается неукротимым мустангом. Люди все еще ждут чудес от революции в военном деле, надеясь, что высокотехнологичное и нелетальное оружие сможет снизить количество жертв среди гражданского населения и даже среди военных, чтобы уменьшить жестокость войны. Однако революция в военном деле, наряду с другими революциями, изменила последнее десятилетие XX века. Мир уже не тот, каким был изначально, но война все так же жестока, как и прежде. Единственное, что изменилось, так это то, что эта жестокость расширилась за счет различий в способах ведения боевых действий двумя армиями. Вспомните авиакатастрофу в Локерби. Подумайте о двух бомбах в Найроби и Дар-эс-Саламе. Затем подумайте о финансовом кризисе в Восточной Азии. Понять, что имеется в виду под этим разным видом жестокости, не составит труда.

Это и есть глобализация. Это война в эпоху глобализации. Хотя это всего лишь один из аспектов, он поражает воображение. Когда солдаты, стоящие на перекрестке веков, сталкиваются с этим аспектом, возможно, каждый из них должен спросить себя: что мы еще можем сделать? Если такие люди, как Моррис, бин Ладен и Сорос, могут считаться солдатами в войнах завтрашнего дня, то кто же тогда не солдат? Если таких, как Пауэлл, Шварцкопф, Даян и Шарон, можно считать политиками в военной форме, то кто же тогда не политик? Такова загадка, которую глобализация и война в эпоху глобализации поставили перед солдатами.

Хотя границы между солдатами и не солдатами уже разрушены, а пропасть между войной и не войной почти заполнена, глобализация сделала все сложные проблемы взаимосвязанными и взаимозависимыми, и мы должны найти к ним ключ. Ключ должен быть способен открыть все замки, если эти замки находятся на входной двери войны. И этот ключ должен подходить для всех уровней и измерений, от военной политики, стратегии и оперативных методов до тактики; и он также должен подходить для рук отдельных людей, от политиков и генералов до